О чём умолчал Мессия… Автобиографическая повесть - Голиб Саидов

Я его, тихо так, отзываю в сторонку: «Понимаешь, вот это профессор. Ему необходимо снять бурелом. Сейчас он снимет кадр и мы всё растащим на место»

Мне кажется, что он все равно ничего так и не понял до конца, поскольку, долго ещё не мог прийти в себя.

Беседы на кухне

– У вас такие заграничные куртки в окно выкидывают?

– Нет. Это чистый хлопок. Это дорого.

– А у нас выкидывают…

Так говорит Андрюша…

Как всегда, в любом нашем споре, Андрюша, в конечном счёте, оказывается прав. Меня же, эта его правота, иной раз бесит до невозможности. Наконец, не выдержав, я иронично интересуюсь:

– Скажи: а ты когда-нибудь бываешь неправ?!

– Ни-ког-да! – спокойно и подчёркнуто ответствует мой товарищ.

– Почему? – едва сдерживаю себя от такой его наглости.

– Потому, что важно не ЧТО говорить, а – КАК говорить.

—?! – я в недоумении.

– Очень просто – поясняет мой друг. – К примеру, можно запросто вызвать у слушателей отвращение к очень важной и полезной с точки зрения тематики лекции, своим скучным, монотонным и однообразным чтением. И наоборот – можно буквально приковать аудиторию к себе, если суметь толково, интересно и грамотно изложить, скажем, балладу о ржавом гвозде, или, там, о простом перочинном ножичке…

И тут же, оживлённо встрепенувшись, выдаёт:

– О! Кстати, вспомнил один «бородатый» анекдот:

Судят за убийство. Судья:

– Обвиняемый, что Вы можете сказать в своё оправдание?

– Господин судья, я не виноват. Я спокойно себе шёл по улице, никого не трогая. Едва потерпевший поравнялся, как мой ножичек случайно выпал из кармана на землю и раскрылся. И именно в этот момент, молодой человек поскользнулся, умудрившись нечаянно упасть прямо на раскрытое лезвие.

И так – восемь раз подряд…

Что является основным показателем образованности на Западе? Правильно: диплом Кембриджского, Оксфордского или ещё какого-либо знаменитого университета. А – в России?

Не мучайтесь зря: всё равно не угадаете. Ответ можно сформулировать одним словом – «кухня». Ага, – самая обыкновенная домашняя кухня.

Мне доводилось слышать, что план большевистского переворота, который чуть позже обзовут Великой Октябрьской Социалистической революцией, тоже разрабатывался на одной из тесных кухонь Петрограда. Во всяком случае, я бы нисколько этому не удивился. Эта часть российской квартиры, вероятно, отмечена какой-то особой печатью Бога и несомненно даст фору всем вместе взятым «итонам» и «сорбоннам». Потому как здесь мы получаем не просто другое, а жизненно-высшее образование. Потому что, это единственное место куда всех загнали, начиная с 17-го года и откуда уже не выкурить и не выманить нас ни за какие коврижки.

На питерских кухнях я насмотрелся, наслушался и научился многому тому, чего невозможно купить ни за какие деньги. Все престижные университеты мира – ничто, по сравнению с маленькой российской кухонькой. Правда, не со всякой. Такую ещё нужно поискать. Мне посчастливилось. Наверное, это ещё произошло и потому, что мне повезло с наставниками.

Я считаю, что величайшее искусство преподавателя состоит в том, чтобы, опустившись до уровня интеллекта ученика, совершенно на равных, не сюсюкаясь и не заигрываясь, заставить его мозг самостоятельно делать правильные выводы с тем, чтобы затем постепенно, шаг за шагом, вытянуть его немного наверх. А через некоторое время спустя, закрепив усвоенное, двигаться дальше. Увы, такое дано не каждому. Особенно, когда речь заходит о таком сложном предмете, который, к сожалению, не изучают серьёзно ни в одном из ВУЗов мира. И предмет это называется ЖИЗНЬ.

Боже мой! Сколько ночей мы провели с ним на кухне, до хрипоты споря и ругаясь, соглашаясь друг с другом и вновь разосравшись окончательно с тем, чтобы под утро …опять помириться. Такое вряд-ли можно встретить на Западе. Только теперь, я начинаю понимать тех друзей, которые по разным причинам покинули в своё время эту несчастную страну и, благополучно устроившись и сделав приличную карьеру, так страдают и тоскуют сегодня по России. Там нет кухни. Там некому излить свою боль. Там нет той задушевной атмосферы, где можно, сидя за бутылкой водки, поговорить за просто так, за жизнь, вылить ушаты грязных помоев на своё родное правительство и президента, посмеяться над собственным народом, обложить последними матами свою несчастную жизнь, но при этом – готовым первым перегрызть глотку тому, кто попробует сказать что-либо супротив родного отечества.

Ну как тут не вспомнить В. Розанова и его мысли, высказанные в «Уединённое»: «Сам я постоянно ругаю русских. Даже почти только и делаю, что ругаю их… Но почему я ненавижу всякого, кто тоже их ругает? … Аномалия.»

На сей раз, я приехал в гости к другу. Андрей встретил меня на вокзале и теперь мы, сидя в его уютной иномарке, направляемся к нему на дачу.

О народе…

Андрей удобно устроился за рулём и, как бы ненавязчиво, отдавая дань положенному этикету, буднично начинает расспрашивать меня, периодически заглядывая в глаза. Совершенно не обращая внимания на мои дежурные ответы, пытаясь прочесть то, что на самом деле скрывается за ними. Достаточно неплохо изучив меня, он прекрасно осознает: «Восток – дело тонкое», и что для того, чтобы вытащить меня из своей «ракушки», ему ещё предстоит прилично потрудиться. И он готов к этому.

Я же, в свою очередь, с годами проникнувшись к нему доверием, всё меньше и меньше воспрепятствую его намерениям, поскольку они вызваны его искренней озабоченностью. К тому же, откровенно говоря, я и сам так долго ждал этого часа. И очень скоро, я начинаю делиться с ним своими сокровенными мыслями, вываливая всё подряд, что успело накопиться и не даёт мне покоя. Чаще всего, как правило, обсуждаемые темы касаются социального плана и носят житейский характер, переходя, однако, вскоре в бурную дискуссию, затрагивая всё: политику, экономику, культуру, вопросы нравственного порядка.

– Ну, при чем тут политики и нравственность?! – начинает раздражаться Андрей, видя, что я опять влез в какие-то абстрактные дебри, уподобляясь тем людям, которые любят подкреплять свои слова, прибегая к высокопарности и избитым штампам. – Нравственность и политика – это вещи, взаимоисключающие друг друга. И вообще, предоставь «заботу о народе» тем же самым политикам: не отнимай у них их куска хлеба. Вот, скажи: ты мне можешь назвать хотя бы одного политика, который наобещав с три короба в предвыборных речах, сдержал бы своё слово? Повторяю: хотя бы одного?!